Светлана Гольшанская - 10 тайн Охотника на демонов [СИ]

Франсуа оскорблено насупился, а Вивьен с тоской обвела взглядом убогую комнату, полностью соглашаясь со словами Николаса.

— Вы спуститесь к ужину? — спросила она уже на пороге.

— Обязательно, — кивнул Охотник.

— И у вас что-то под носом, вы заметили? — перегибаясь через Вивьен, сказал Франсуа, надеясь таким образом отыграться за едкие слова.

Николас тихо выругался и стер ладонью запекшуюся под носом кровь.

***

Вечером Николасу все же пришлось выйти из комнаты, хотя он еще чувствовал себя, как будто по нему проехался экипаж, запряженный дюжиной лошадей. На негнущихся ногах Николас спустился к ужину, стараясь никоим образом не выдать сковавшую его тело слабость.

— Наш проводник прождал вас сегодня полдня, но вы так и не соизволили спуститься, — недовольно заметил граф де Моро.

— У меня были более важные дела, — сухо ответил Николас. Ему сейчас меньше всего хотелось ругаться с гордыми представителями обнищавшей Ланжуйской аристократии.

— Интересно, какие? Развлекать наших виллан своими второсортными фокусами? Не кажется ли вам, что вы уже достаточно выказали нам свое непочтение?

— Я воспользуюсь услугами проводника завтра, — прошипел Охотник сквозь стиснутые зубы, игнорируя претензии графа. От разговора на повышенных тонах у него снова началась мигрень.

Вивьен нигде видно не было. Судя по дурному настроению графа, его блудная дочка снова устроила ночную вылазку в лес.

Кристоф с Франсуа в гостиной играли в шахматы, причем последний всем видом показывал, насколько не по душе ему это занятие. Наконец, Кристоф мастерски съел его ферзя и с самодовольным видом объявил шах и мат. Франсуа облегченно вздохнул и поспешил ретироваться, пока гроссмейстер не успел заставить его сыграть еще одну партию.

Николас как раз доел свой ужин и собирался незаметно улизнуть наверх, когда Кристоф перегородил ему дорогу.

— Голова болит? — поинтересовался он, пытаясь завязать вежливый разговор. — Вы постоянно виски трете, поэтому я сделал такой вывод. Не хотите ли сыграть со мной партию в шахматы, а то у всех моих оппонентов обнаружились какие-то срочные дела? На востоке эту игру считают лучшим лекарством от мигрени.

Охотник неожиданно легко согласился. Ему приходилось играть в шахматы в Эламе. Не то, чтобы он пылал большой любовью к сложным стратегическим передвижениям резных фигур по покрытой лаком деревянной доске. Но сейчас он испытывал безотчетное желание померяться силой с этим странным человеком. Да и разрядка бы вряд ли ему помешала. Николас уселся за предложенный стул.

— Вы прежде когда-нибудь видели шахматы? — покровительственным тоном спросил Кристоф.

— Да, меня научил играть один Эламский мудрец, — ответил Николас, расставляя черные фигуры на своей части доски.

— Что ж, тем лучше, не придется объяснять правила, — безразлично сказал Кристоф.

Надо добавить, что играл калека отменно. Знал столько ходов, сколько иные Эламские мудрецы за всю жизнь не смогли бы запомнить. И стратегия у него была гибкая, легко менялась в зависимости от тактики противника. Николас, чей опыт был далеко не так велик, как у Кристофа, с трудом держал оборону, но все же половина лежавших сбоку от доски фигур была белого цвета.

— Давно вы были в Эламе? — неожиданно заговорил Кристоф. До этого они сидели в полном молчании.

— Полтора года назад. А вы, где вы научились играть в шахматы?

— В Муспельсхейме.

— Где-где? Вы побывали на мертвом континенте? Мне казалось, что оттуда нет возврата.

— К сожалению, есть, — Кристоф отвел взгляд в сторону. — Когда мне было шестнадцать, мать отправила меня туда. Два долгих года я странствовал по дремучим дебрям вдоль безымянных полноводных рек. Добывал слоновьи бивни, искал золото давно погибших народов, охотился на диковинных тварей, пока одна из них не начала охотиться на меня.

Из-под перевязи выглядывала изборожденная глубокими шрамами кисть. Кристоф снова посмотрел Николасу в глаза, с вызовом.

— Сатильон спас меня тогда. Единоверец, священник, враг. Это он лечил меня от лихорадки, он помог мне вернуться на родину и избежать плена. Он, а не кто-то из вашей вшивой компании Норн, которая вытягивает последние соки из и без того нищих нормандских провинций, чтобы кормить своих бесчисленных солдат.

На этот раз отвернулся Николас — понимал, что калека как никогда прав.

— Ваша очередь, — хмуро напомнил он.

Не глядя на доску, Кристоф сделал ход конем и съел вражескую ладью. На столе осталось три белых фигуры и три черных.

— Шах, — заметил Николас, передвигая своего офицера в опасную для белого короля позицию.

Кристоф задумчиво забарабанил пальцами по столу. Тяжело вздыхая, он прикрыл своего короля ферзем, который тут же поверженный слетел с доски. Черный офицер последовал за ним, когда на его место перебрался все тот же победоносный белый конь.

— Ничья? — тоскливо спросил Кристоф. Игра явно не доставила ему ожидаемого удовольствия.

— Ничья, — пожал плечами Николас.

Он встал, чувствуя горькую неудовлетворенность от такого исхода, и направился в свою комнату. Кристоф проводил его задумчивым взглядом, а потом быстро сгреб разбросанные по столу фигуры и запрятала их в коробку.

***

Несмотря ни на что на следующее утро Николас проснулся посвежевшим и отдохнувшим, умылся в ручье, который ему любезно показал старый слуга графа, оделся в чистый костюм и направился на встречу со своим проводником. Им оказался невысокий, щербатый графский ловчий с хитрым плутоватым взглядом. Вот ведь удивительное дело — на ловчего у графа средств хватало, а на приличную прислугу нет. Уже с первых его слов Николас понял, что его сюда прислали отнюдь не в качестве проводника, а чтобы тот проследил за действиями "достопочтимого офицера компании Норн". Охотника такая его роль крайне не устраивала. Поэтому он избавился от графского проводника в первом же деревенском трактире, купив ему пару больших кружек крепкого эля. Захмелевший ловчий быстро забыл о своей службе и повалился спать прямо на столе. Николас подозвал трактирщика и спросил дорогу к дому виллана, на чьих детей позапрошлой ночью напал зверь. Глядя на своего мирно посапывающего проводника, Охотник подмигнул трактирщику, бросил ему звонку серебряную монету и оставил ловчего на его попечение.

Виллан жил в маленьком, но довольно аккуратном по сравнению с соседними хибарами доме. По словам трактирщика выходило, что он бежал из той части Ланжу, что находилась во владениях Священной империи во время последней Войны за веру, арендовал у графа землю, обжил ее и обзавелся семьей. Работал исправно, не то, что иные деревенские пьянчуги и лодыри.